28 июля 1942 года Верховный главнокомандующий Вооружёнными силами СССР Иосиф Сталин подписал Приказ № 227 «О мерах по укреплению дисциплины и порядка в Красной Армии и запрещении самовольного отхода с боевых позиций». Это был один из самых жёстких приказов Великой Отечественной войны.
Несмотря на разгром немцев под Москвой, обстановка на фронтах оставалась тяжёлой. Украина и Белоруссия были оккупированы фашистами, враг пытался взять Сталинград, рвался на Кубань и Кавказ. Наши войска вынуждены были оставить Севастополь и 24 июля 1942 года отступили из Ростова-на-Дону.
Характерным является доклад командира 141-й стрелковой дивизии полковника Якова Тетушкина секретарю ЦК ВКП(б) Георгию Маленкову: «Ни одной организованно отступающей части я не видел на фронте от Воронежа на юг до г. Коротояк. Это были отдельные группки бойцов всех родов оружия, следовавшие, как правило, без оружия, часто даже без обуви, имея при себе вещевые мешки и котелок... У нас не хватает жёсткой дисциплины, чтобы наверняка обеспечить успех в бою, чтобы никто не смел бросить свое место в окопе в любой обстановке».
Текст приказа № 227
Приказ № 227 не только разъяснял обстановку и ставил конкретные задачи, но был эмоциональным и обращался к сознанию каждого бойца.
Он начинался словами: «Враг бросает на фронт все новые силы и, не считаясь с большими для него потерями, лезет вперед, рвется в глубь Советского Союза, захватывает новые районы, опустошает и разоряет наши города и села, насилует, грабит и убивает советское население».
Нарком обороны Сталин пояснял необходимость остановить отступление: «Каждый командир, красноармеец и политработник должны понять, что наши средства не безграничны... Мы потеряли более 70 миллионов населения, более 800 миллионов пудов хлеба в год и более 10 миллионов тонн металла в год. У нас нет уже теперь преобладания над немцами ни в людских резервах, ни в запасах хлеба. Отступать дальше - значит загубить себя и загубить вместе с тем нашу Родину... Из этого следует, что пора кончить отступление».
Сталин поставил задачи:
«Нельзя терпеть дальше командиров, комиссаров, политработников, части и соединения которых самовольно оставляют боевые позиции... Паникёры и трусы должны истребляться на месте.
Отныне железным законом дисциплины для каждого командира, красноармейца, политработника должно являться требование – ни шагу назад без приказа высшего командования».
Дальше предлагались конкретные меры по стабилизации ситуации. В составе фронтов должны быть сформированы от одного до трёх штрафных батальонов численностью по 800 человек для офицеров и политработников в званиях от младшего лейтенанта до полковника, а в составе армий от 5 до 10 штрафных рот по 150-200 бойцов из числа сержантов и рядовых, «провинившихся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости, и поставить их на трудные участки армии, чтобы дать им возможность искупить кровью свои преступления перед Родиной».
Офицеры и младшие командиры, попавшие в штрафные подразделения, лишались воинских званий и воевали в качестве рядовых, а командовали ими кадровые офицеры. Поводом для освобождения из штрафбатов и штрафных рот служили окончание срока отбывания наказания, получение ранения или совершение героического поступка. После этого штрафники восстанавливались в звании и возвращались в обычные воинские части, либо демобилизовывались по состоянию здоровья.
Всего за годы войны через штрафные подразделения прошло почти 428 тыс. человек, что составило 1,24% от общего числа военнослужащих. Многие из них были награждены орденами и медалями, есть среди них и герои Советского Союза. Погибшие в боях штрафники были реабилитированы и восстановлены в званиях, а их семьи получили пенсии.
Кроме штрафных подразделений в составе каждой армии предписывалось создать 3-5 заградительных отряда, численностью по 200 бойцов и «поставить их в непосредственном тылу неустойчивых дивизий и обязать их в случае паники и беспорядочного отхода частей дивизии расстреливать на месте паникёров и трусов...».
Командирам корпусов и дивизий приказывалось снимать с постов командиров, допустивших самовольное отступление с позиций и отдавать их под трибунал.
Приказ был зачитан во всех ротах, эскадронах, батареях, эскадрильях, командах, штабах.
Герой Советского Союза генерал Пётр Лащенко писал: «Мы восприняли приказ 227 как управу на паникёров и шкурников, маловеров и тех, для кого собственная жизнь дороже судьбы своего народа, своих родных и близких, пославших их на фронт…»
Начальники политуправлений всех фронтов сообщали о реакции красноармейцев на приказ № 227:
«Красноармеец 147-го стрелкового полка Устинов: «Я человек пожилой, у меня жена и дети, у многих из нас есть семьи. Отступать дальше – значит выдать их немцам».
Старший лейтенант 160-й стрелковой дивизии Васильков: «Я как командир роты даю клятву перед строем, что мое подразделение с честью выполнит приказ Наркома. Кто струсит – будет поражён нашей пулей. Умереть за Родину – слава. Быть трусом – несмываемый позор».
Сержант-танкист Сипчугов: «Мне и моим товарищам сейчас стыдно перед народом, который вручил нам дорогую технику. Я даю клятву, что впредь не отступлю ни на шаг, умру, но приказ выполню».
Приказ был выполнен.
Иван ЛЕЩЕНКО
Свежие комментарии