Случаи, подобные австралийской истории незнакомца на пляже Соммертон, можно пересчитать по пальцам, и все они до сих пор вызывают интерес. Речь идет не о случайных неопознанных трупах, которых в мире гораздо больше, а о некоем загадочном явлении, обладающем схожими чертами и деталями.
Уже в 1970 году, причем, по невероятному совпадению, тоже в последних числах ноября и тоже неподалеку от морского побережья, было обнаружено тело сравнительно молодой женщины лет 30–40. Но случилось это на другом континенте – в пригороде Бергена, в Норвегии.
29 ноября 1970 года, в воскресенье, местные жители – отец и две его дочери – вздумали прогуляться в лес за зимними яблоками. В четверть второго дня они обнаружили на покатой лесной горе странную и жутковатую картину – погасший костер с полуобгоревшим трупом женщины, верхняя часть торса которой была как будто брошена на пепелище. Несмотря на ужасное состояние тела, было очевидно, что женщина отличалась привлекательной внешностью, была ухоженной, здоровой и хорошо одетой. На ней была темно-синяя пуховая куртка с ремнем, клетчатый сине-зеленый шарф, темно-синий вязаный свитер, длинные брюки того же цвета и резиновые сапожки синего цвета с белыми подошвами. Незнакомка не была ограблена: золотые серьги, кольцо, дорогие швейцарские часы остались на ней.
Столь же удивительно выглядело место преступления – около костра лежали две пустые пластиковые бутылки, в которых ранее содержался бензин, а рядом была рассыпана упаковка фенобарбитала и валялась бутылка из-под недорогого коньяка «Сент Халвард». Создавалось впечатление, что таким странным и болезненным способом женщина решила свести счеты с жизнью, и для этого наглоталась таблеток, запивая их коньяком. К этой версии склонялась и бергенская полиция – весьма педантичная, но вовсе не жаждавшая долго копаться в таком странном и тупиковом деле.
Но версия самоубийства никак не вырисовывается по психологическим мотивам. Суицид методом самосожжения в глухом лесу выглядит абсурдно, поскольку в столь крайней форме ухода из жизни, болезненной и неэстетичной, всегда присутствует публичность, демонстрация. Для совершения акта самосожжения обычно выходят на центральную площадь города, а не забираются в лесную глушь. Поэтому все поныне склоняются к версии, что женщину кто-то настиг – мстители, подельники, ликвидаторы – и расправился с ней, как с человеком, который слишком много знал и стал неудобным.
Дальнейшее выглядело ещё более таинственным. На подушечках пальцев неизвестной женщины кислотой был уничтожен папиллярный рисунок: вместо него оказались рубцы и ожоги. При этом ни следов борьбы, ни травм на теле не было. Полиция стала выяснять весь путь женщины в последние дни ее жизни и обнаружила всё те же «шпионские» детали. В камере хранения были найдены два чемодана, хранившиеся с 23 ноября, но с одежды были срезаны все метки, на швейцарских сапогах удалено название производителя, на медицинском рецепте крема, купленного в бергенской аптеке, уничтожены имя врача и пациента, а на всех пузырьках с косметикой сорваны этикетки. При этом в чемодане содержалась валюта нескольких стран (в том числе 500 германских марок), 8 пар очков, 4 парика с разными волосами, несколько карт городов, в основном в Норвегии и Германии, расписания паромов и автобусов и лист бумаги с набором непонятных цифр. На вещах и чемодане не нашлось ни одного отпечатка пальцев.
Казалось бы, здесь шпионская история налицо, тем более что среди вещей незнакомки оказалось еще и 9 паспортов с именами Клаудии Тильт, Веры Ярле, Клаудии Нильсен, Алексии Зерна-Мерчез, Фенеллы Лорк, Веры Шлоснек, Женевьевы Лансье, Элизабет Лин Хойфер, Элизабет Линхофер. Общим во всех этих паспортах была лишь фотография той самой незнакомки. Полиция сразу же запросила Интерпол, а потом по именам в паспортах стала восстанавливать путь погибшей.
20 марта она прибыла из Швейцарии и жила в Осло под именем Женевьева Лансье. 24 марта улетела в норвежский город Ставангер, а потом на корабле приплыла в Берген и поселилась в отеле как Клаудиа Тильт.
1 апреля она уехала в Ставангер и Кристиансанд, потом в датский город Хиртсхальс и швейцарский Базель. Потом исчезла, а 22 октября оказалась в Париже. 29 октября вылетела в Ставангер, а затем в Берген, где остановилась в отеле под именем Алексия Зернер-Мерчез.
6 ноября незнакомка уехала в Трохейм и поселилась там как Вера Ярле. 9 ноября отправилась в Осло и вновь в Ставангер, но уже как Фенелла Лорк.
18 ноября она была в Бергене под именем Элизабет Линхофер, причем 23 ноября, когда ее видели в последний раз, она еще не выписалась из гостиницы. Взяв такси, незнакомка поехала на вокзал, и больше ее живой никто не видел.
В отеле интересную и привлекательную даму хорошо помнили. По словам служащих, она была сдержана, неразговорчива, грамотно объяснялась на 4 языках (английском, французском, немецком и фламандском), по утрам заказывала молочную кашу. Никто больше ничего не мог о ней сказать. Полиции удалось найти итальянского журналиста, который провел с ней ночь и утверждал, что она родилась в ЮАР и собирается осматривать норвежские достопримечательности. Но о ЮАР было известно только с её слов, а осматривать достопримечательности Норвегии, в которой она за последние два года бывала неоднократно, было бы странно.
Не добившись никаких результатов, женщину похоронили 5 февраля 1971 года на бергенском кладбище за счет города. На похоронах присутствовали 18 полицейских и священник, а официальным вердиктом смерти записали самоубийство. Дело было закрыто.
* * *
Возможно, женщины плохие шпионы. Но кто сказал, что речь идет именно о шпионке? Из женщин получаются весьма хорошие снайперы и наемные убийцы: они усидчивы, терпеливы и способны неделями караулить свою цель. Незнакомка, найденная в лесной долине, производила впечатление киллера-одиночки: спокойная, неразговорчивая, уверенная в себе, образованная и следящая за своим здоровьем. Типичный портрет дорогого и результативного наемника.
Не исключен и еще один вариант. В 1960 годы в Европе получили распространение «охотники за головами» – внештатные, но состоящие на особом учете сотрудники спецслужб, выполняющие по поручению контрразведки грязные дела: поимку или устранение государственных и политических оппонентов – партизан, подпольщиков, журналистов. Особенно охотно услугами «охотников» на «врагов государства» пользовалась в 1960–1970 годах итальянская секретная служба SISMI – военная контрразведка. Часто «охотниками» были провокаторы: люди, вызывающие доверие, близкие тем же подпольщикам по национальности или среде проживания. Работа агентов щедро оплачивалась, а женщина, найденная в лесу, привыкла жить дорого и комфортно, и, очевидно, рассчитывала закончить свою жизнь где-то далеко и очень обеспеченно. Многим из итальянских агентов это действительно удалось – и скрыться, и жить безбедно. Источники упоминают 600 таких наемников. У них было много врагов, в том числе и партизаны. Доставка партизана живым приводила к его 25—50-летнему заключению, что немало. Но перед агентом ставилась задача при непредвиденных обстоятельствах устранить врага государства. Не исключено, что женщину, сдавшую кого-то полиции или убившую его, в конце концов, настигли мстители.
И что уже совершенно очевидно, так это то, что ни итальянская SISMI, ни любая другая секретная служба мира никогда не ответит на полицейский запрос из Бергена и не признает в погибшей женщине своего агента.
Именно это обстоятельство сближает таинственную «Женщину из долины Исдален» не с незнакомцем из Соммертона в далекой Австралии, а с итальянским наемником Кристианом Керблером, не найденным до сих пор.
Свежие комментарии