На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии (информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети "Интернет", находящихся на территории Российской Федерации)

Тайны...

7 558 подписчиков

Свежие комментарии

  • Евгений Мещеряков
    Я не верю что здесь  написано. Пускай Мауро Бильино представит 100% представит перед научным миром даказательства о с...По утверждению пе...
  • Влад
    вставлю свои "5 копеек" вы же обратили внимание на вырезку (не знаю откуда , может старая газета?) там указана дата р...По славянскому ле...
  • Владимир Алтайцев
    Вы  ноль  в истории. Не  было такой  битвы на Куликовом поле, дендрологи напрочь отвергли этот бред В 1380  году на м...Мифы Куликовской ...

НКВД в нацистских концлагерях

5979-dcb906

Кошмар плена

В Уголовном кодексе РСФСР 1926 года (статья 193, параграф 22) сказано: «Оставление боевой позиции или сдача в плен врагу без прямого приказа начальствующего лица карается расстрелом». Параграф жесткий и, прямо скажем, при определенных условиях трудновыполнимый. Особенно когда враг нападает внезапно, все руководство находится в полной растерянности, из центра поступают совершенно противоречивые приказы, не соответствующие сложившейся обстановке, а то и не поступают вообще. И как результат всего этого кошмара -массовая сдача советских солдат и офицеров в плен.

По этому поводу командир противотанкового расчета армии вермахта Готтлоб Бидерман в своих воспоминаниях пишет: «Обычным зрелищем стали пленные, всегда поднимавшиеся с земли и осторожно приближавшиеся к нам с поднятыми руками. Чаще всего их просто разоружали и пешком отправляли в тыл, где их подбирали резервные части. Пленных посылали в тыл без всякого сопровождения, поскольку каждый имеющийся человек был позарез нужен на передовой. Так или иначе, я уверен, что многие коммунисты и русские патриоты, отправленные таким образом в тыл вместе с толпой других пленных, не упустили возможности удрать и через некоторое время пополнить ряды постоянно растущих партизанских отрядов».

Несомненно, Бидерман прав -многие пленные старались воспользоваться малейшим попустительством со стороны немцев и вновь брали в руки оружие, после чего либо возвращались обратно в строй, либо уходили в леса. Но среди двигавшихся навстречу германской армии с поднятыми руками всегда находились люди, искренне считавшие, что их война на этом закончилась. Это были те, кто не желал воевать в принципе, мечтая вернуться к семье и мирному труду, и неважно, под чьим началом, потому как были уверены, что хуже уже не будет; те, кто до поры до времени тайно искренне считал своим врагом № 1 не Гитлера, а непосредственно Сталина (особенно люди, уже побывавшие перед войной в сталинских лагерях). Ну и, наконец, те, кто просто физически не мог избежать плена в первые же дни, будучи раненым или контуженным.

Крест на «Красном Кресте».

Вернемся на предшествующие началу Второй мировой войны десяток лет. Тогда появились на свет специальные циркуляры Военно-юридического управления РККА, на которые мало кто из простых советских людей обратил внимание. В циркулярах было сказано: «Советский Союз не согласился с основными положениями Международной конвенции Красного Креста в 1929 году и отказался признать их законность». И как следствие этого, бойцы и командиры Красной армии и флота не имели статуса «военнопленных» в случае попадания в плен к врагу, со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Последствия же были ужасны: советские солдаты и офицеры, которым довелось сидеть в германских концентрационных лагерях по соседству с пленными англичанами, французами или бельгийцами имели самый низкий статус. Они могли только наблюдать, как военнопленные других армий получали посылки из Красного Креста, настолько богатые для военного времени, что те даже отказывались от скудного немецкого пайка. Пленные союзники имели возможность переписываться с близкими, организовывать спортивные соревнования, читать книги и даже жаловаться германскому начальству в случае несоблюдения их прав. Причем жалобы эти редко оставались без последствий. Советские солдаты и офицеры были лишены всего этого.

П. Н. Палий — беспартийный инженер, майор, будучи контуженным попавший в плен еще осенью 1941 года и сменивший за четыре года несколько рабочих лагерей, вспоминал: «Немцы не несут никакой ответственности за наше существование ни перед кем, поэтому слова «суровое наказание» в приказе об отправке нашего брата на работы имеют абсолютное значение.

«Свои» люди

Но даже и это положение на уровне рабов оказалось не самым страшным. Люди, вольно или невольно попавшие в плен к фашистам, казалось, должны относиться с сочувствием друг к другу. Однако среди пленных встречались исключительные негодяи, откровенные лизоблюды, всеми правдами и неправдами быстро занимавшие «высокое» положение в лагере. Они становились полицаями, надсмотрщиками над своими же товарищами по несчастью. Причем их откровенно садистские действия на порядок превосходили «экзекуции» зондеркоманд СС. Тот же Палий пишет: «Что это за люди? Почему у них такая звериная ненависть к пленным, к своим же недавним товарищам по полку, дивизии? К своим землякам, из тех же городов или сел, прошедшим ту же школу, жизнь советского гражданина, как и они. Может, психолог и мог бы объяснить действия отдельно взятого психопата-садиста местью за то, что он сам пережил в лагерях, но как объяснить действия всей лагерной полиции? За что эти люди и им подобные мстят и кому? Вот этим мальчишкам, младшим лейтенантам?»

На фоне зверств «себе подобных» среди военнопленных начали рождаться самые невероятные слухи. Советские офицеры, успевшие уже близко «познакомиться» со сталинскими лагерями еще перед войной, прямо утверждали: все одно к одному. Другими словами, те люди, что мучили их в застенках Лубянки, каким-то непостижимым образом оказались здесь, и снова -в роли палачей. В результате среди пленных возникали предположения о существовании разветвленной сети НКВД в гитлеровских концлагерях, призванной создать такие условия жизни красноармейцам, что лагерь казался бы им страшнее смерти в бою.

Правда, фашисты планомерно вылавливали из толпы пленных и истребляли всех политработников и сотрудников НКВД, однако эти «нелюди» умудрялись не только сохранять свою жизнь, но и занимать довольно высокое положение по сравнению с остальными.

Слухи о «всесилии» советских внутренних органов кажутся невероятными. Однако в своих мемуарах бывший майор пишет: «Пленный, работающий уборщиком в комнате одного из полицаев, слышал, как в разговоре с кем-то из своих помощников тот сказал, что когда война кончится и те, кто переживет плен, будут возвращены «домой», то там им «сдерут шкуру» за измену! В другом случае, один полицай, избивая в чем-то провинившегося доходягу, сказал: «Ты думал, что плен — это спасенье? Нет, браток, ошибся! Тут тебе и Колыма раем вспомнится!». Другой полицай как-то проговорился: «Думаешь, мне не жалко вас, доходяг несчастных? Ей-ей, жалко! Но, браток, приказ есть приказ. Кто на фронте воевать останется, если в плену хорошо будет?». Эти слухи расползались по лагерям, несмотря на свою чудовищность, а может быть, именно вследствие ее.

Существовал ли такой указ, разрешающий или даже предписывающий сотрудникам НКВД сдаваться в плен, дающий им полное «отпущение грехов», прямо указывающий на необходимость занимать в немецких концлагерях ведущие среди военнопленных посты и требующий максимально зверского отношения к своим бывшим товарищам по оружию? Этого мы, наверное, никогда не узнаем…

Ссылка на первоисточник

Картина дня

наверх